Она была такой невзрачной и простой,

Что, не желая тратить время зря на скрипку,

Взял в руки аукционист предмет пустой

И поднял вверх его с улыбкой.

— Что ж, господа, начнем торги! Кто больше даст

За эту рухлядь? Доллар? Два? Так мало?

Кто больше? Три? Три — раз! Три — два!

Три…

Но тут из зала

Поднялся седовласый старичок,

И, пыль смахнув со скрипки осторожно,

Он подтянул ей струны, взял смычок

И заиграл мелодию набожно.

И хоть та музыка была проста,

Но так прекрасна и так вдохновенна,

Как песнь, которой ангелы Христа

Рожденье славили по всей Вселенной.

Тут прервалась игра, и продавец

Спросил вдруг хриплым, приглушенным тоном:

— Что мы дадим за совершенства образец?

За сколько ей уйти с аукциона? —

Он поднял скрипку вместе со смычком.

— Тысячу долларов! Кто больше? Две! Так мало?

Три! Три — раз! Три — два! — И стукнул молотком.

— Три… продано!

И тут по залу

Пронесся смех и гром аплодисментов.

Но кто-то крикнул вдруг в недоуменье:

— Друзья мои, кто скажет мне из вас,

Что подняло так цену инструмента?

Ответ последовал тотчас:

— То Мастера руки прикосновенье.

Как много тех, кто с Богом не в ладах.

Помятых жизнию греховной,

Толпой бездумной ценятся за так,

Словно та скрипка на аукционе!

Баланда на обед, стакан вина,

Картишки — и вот уж, гол, ободран,

Стоит он на торгах, платя за все сполна —

И раз, и два… и он почти что «продан».

Но тут приходит Мастер, и толпе,

Что раскрывает рты от изумленья,

Вовеки не постичь то чудо, что творит в душе

Божественной руки прикосновенье.